Епископ Губкинский и Грайворонский Софроний: Жить горем и радостью народа
Епископ Губкинский и Грайворонский Софроний — молодой архиерей и по возрасту, и по хиротонии. Ему 35 лет, а епископское служение он несет меньше года. Свое служение он начинал как миссионер — ездил в северные епархии Русской Православной Церкви.
О своем пути к Церкви, о монашестве и миссии епископ Софроний рассказывает читателям ПРАВМИРа.
Никонианин Божьим промыслом
— Владыка, вы родились в старообрядческой семье — хранили ли какие-то традиции и обычаи? Почему Вы оказались в «никонианской» Церкви — размышляли об этом, выбирали, или семья относилась ровно к различиям?
— Да, я родился в старообрядческой семье, но нельзя сказать, что мы являлись хранителями каких-то религиозных традиций и обычаев, свойственных старообрядчеству. В основном это были лишь народные традиции. Тем более это были старообрядцы безпоповцы. Крестил меня уставщик общины нашего села погружением. Вообще, из церковных чинопоследований у нас в селе совершались только крещения и отпевания. В настоящее время в моем родном селе (Бурятия, Тарбагатайский район, с. Верхний Жирим) есть храм, который окормляется священнослужителями белокриницкого согласия.
Я особо не размышлял, почему оказался в «никонианской» Церкви, наверное, на то был Божий промысел. Моя семья была в неком недоумении, почему я выбрал Православную, а не старообрядческую Церковь.
Встреча с верой
— Расскажите, пожалуйста, о священниках и мирянах, помогавших Вам в детстве укрепляться в вере. Ваши самые яркие духовные впечатления из детства?
— В детстве я жил не в церковной семье, поэтому почти никто не укреплял меня в вере. У меня было самое обыкновенное детство, я был и октябренком, и пионером. И лишь в 10 классе одной из первых духовных книг, которая мне попала в руки была книга протоиерея Александра Меня «Сын Человеческий», с нее я начал свои первые шаги к вере.
— Когда вы впервые задумались о священстве? Что этому способствовало? Вы начали алтарничать только после школы — в это время началось ваше воцерковление или в вашем храме просто не было принято мальчиков вводить в алтарь?
— Алтарником я стал после школы, так как в мои школьные годы в нашем селе не было храма.
В Свято-Вознесенский храм города Улан-Удэ меня привезла моя школьная учительница, это было лишь в 11 классе. Так я впервые познакомился с Православной Церковью и пообщался со священнослужителями.
По окончании школы я планировал поступить в Иркутский Университет на отделение химической промышленности, но потом моя учительница настояла на том, чтобы я получил духовное образование. Я стал готовиться к поступлению в Новозыбковское Древлеправославное Духовное училище, но в тот год, особым промыслом Божиим, в училище не было набора на обучение.
Так как я уже твердо решил, что свяжу жизнь с Церковью, то я поехал в православный храм, где меня радушно приняли, научили читать по-церковнославянски, дали клиросное послушание, и спустя несколько месяцев моего проживания при храме, священник благословил меня войти в алтарь и пономарить.
Поступая в семинарию, я, конечно же, был нацелен на то, чтобы стать священником, для того, чтобы служить и помогать людям на пути к Богу. Я всегда мечтал иметь профессию, которая служила бы на благо людей. Мечтал быть и врачом, и учителем.
Миссионерская семинария
— Вы целенаправленно поступали в семинарию с миссионерской направленностью?
— Когда я ехал поступать в семинарию, я не знал, что у нее будет миссионерская направленность. Мы с ребятами ехали из Сибири и знали, что в далеком и незнакомом городе Белгороде, который мы лишь видели на карте, в духовной семинарии есть молодой очень интересный и образованный ректор-сибиряк епископ Белгородский и Старооскольский Иоанн (Попов) (ныне митрополит), который своим трудом открыл духовную семинарию. Мы ехали с надеждами, что сибиряков он обязательно поддержит и возьмет в свою духовную школу.
По дороге я столкнулся с опасностью для жизни. Мы остановились в деревне под Дивеево. Там, не зная глубины реки, я начал тонуть. В этот момент передо мной пронеслась одна мысль: сейчас потонешь и у мощей преподобного Серафима так и не побываешь.
Уже приехав в Белгород, мы поняли, что семинария не совсем обычная. По контексту вопросов, которые нам были заданы членами приемной комиссии, мы поняли, что по зачислению в семинарию, нас в любой момент могут направить в миссионерскую поездку в одну из крайних точек нашей огромной страны. Но мы ничего страшного в этом не видели, так как были готовы всецело отдать нашу дальнейшую жизнь на служение Церкви.
— В годы учебы вы ездили во многие миссионерские поездки. Расскажите о ярких впечатлениях.
— Да, я ездил в миссионерские поездки, первая из них была на 3-ем курсе обучения — эта поездка была в республику Саха (Якутия). Нас поразило особое гостеприимство людей и, прежде всего, владыки Германа (ныне митрополита Курского и Рыльского). Мы видели свою необходимость, нас ждали. Мы путешествовали по Якутии у удивлялись тому, что были замечательные вновь отстроенные храмы ожидавшие священнослужителей. Там нас очень радостно встречали. Мы пытались воплотить практически все то, чему нас обучили в семинарии, проповедовали за богослужениями, встречались с людьми. В то время, в 1997 году, для людей наши встречи казались чем-то необычным.
Миссия: встреча монаха с миром
— Почему монашество? Ведь Белгородская семинария не при монастыре. Как вам кажется, насколько для миссионера, человека, постоянно общающегося с людьми, разумно монашество, предполагающее отказ от мира?
— Почему монашество? Обучаясь в семинарии 4 года (я поступил на второй курс сразу), я никогда не задумывался о том, что я буду монахом. Мы с однокашниками по семинарии любили помечтать о том, какие у нас будут семьи, сколько будет детей, какое у нас будет дальнейшее служение… Этим я жил 4 года, всецело полагаясь на волю Божью. Однажды Великим Постом, по окончании семинарии, владыка Иоанн во время беседы предложил мне принять монашество и поехать в долгосрочную миссионерскую командировку в Магаданскую епархию. И долго не думая, я согласился. Через день после моего монашеского пострига я уже был рукоположен в иеродиакона, еще через четыре дня в иеромонаха. Так началась моя монашеская жизнь.
Монашество не подразумевает полного отказа от мира, монах-миссионер — это человек, несущий Свет Христов людям.
— Делились ли Вы своими духовными устремлениями с близкими людьми? Многие ли из них Вас поддержали?
— Своими духовными переживаниями дома я ни с кем не делился. Уже в последний год обучения в семинарии, когда я сказал родителям о моем желании принять монашество, они сильно удивились, но поддержали мой выбор. Объясняя это тем, что это мой путь и мой выбор с чем связать жизнь, и не смотря ни на что они всегда будут меня поддерживать.
Старообрядчество: научный интерес
— Ваша дипломная работа посвящена старообрядцам Забайкалья. Как набирали материал — общались с людьми?
— Та школа, в которой я обучался, была экспериментальной, называлась школой народного календаря. Руководил этим проектом мой хороший ныне друг, который был старообрядцем-безпоповцем. Тогда, он был аспирантом Московского Педагогического Университета, а площадкой для его работы, была наша средняя школа. Уже потом, став священником, я миропомазывал его в церкви православной.
Одним из направлений школы было изучение традиций семейских Забайкалья, поскольку я сам из этой семьи, я начал заниматься этой работой.
Моя первая курсовая работа в семинарии была посвящена церковному расколу 17 века, а уже дипломная работа была на тему «Старообрядцы Забайкалья, как составная часть духовного этнокультурного потенциала Сибири». В академии я продолжил эту тему, более подробно ознакомился с архивами: Национальным архивом республики Бурятия, Иркутского государственного архива, Новосибирского. Многие книги я выписывал через межбиблиотечный абонемент (МБА).
Цель миссии — объединение у Чаши
— В семинарии вы преподавали курс «Миссиология». Какие главные принципы современной миссии вы бы назвали?
— Я считаю, что миссия должна быть понятна тем, к кому она обращена. То есть доступный язык и простота — это неотъемлемые методы проповеди. А принятие многообразного проявления культуры миссионером, преображение её внутреннего содержания Евангельским светом, и объединение людей за богослужением у Святой Чаши — главные цели и принципы современной миссии.
— В своем слове при наречении во епископа Вы уделили внимание литургическому и евхаристическому служению архиерея, подчеркнули его главное назначение собирать «людей во единое стадо словесных овец Христовых». А помните ли Вы первую совершенную Вами Литургию? Какие чувства Вы испытывали?
— Я помню свою и диаконскую первую литургию, и священническую. Диаконская литургия была на Вербное воскресение 8 апреля 2001 года, священническая была 14 апреля 2001 года — Великая Суббота. А первая архиерейская литургия была мной совершена в домовом храме святителя Иннокентия, митрополита Московского, Белгородской Православной Духовной семинарии, где мне сослужили мои одноклассники по семинарии.
Когда ты стоишь на кафедре, когда ты предстоятель, то осознаешь особую ответственность за людей, за сослужащих тебе.
— В чем главная проблема священников сегодня и на что вы более всего обращаете внимание пастырей?
— Священник должен быть ближе к народу, об этом говорит наш Патриарх, я это мнение всячески разделяю и считаю, что священник должен жить проблемами народа, горем народа и радостью. Быть доступными для своих мирян.
Гостеприимный монастырь
— В каком состоянии был Свято-Троицкий Холховский монастырь, когда Вы стали его наместником? Что самое трудное было в этот период Вашего служения? Какая самая большая проблема сегодняшних монастырей, на Ваш взгляд?
— В состоянии монастыря. Я не могу сказать, что провел в нем очень много работ. Когда, по рекомендации архиепископа Иоанна, Священный Синод назначил меня на должность наместника Свято-Троицкого Холховского монастыря — началась новая жизнь, другая, наверное, более ответственная, началась работа с теми людьми, которые уже осознано сделали свой выбор, придя в монастырь. Конечно, для каждого человека нужен свой подход. Я считаю, что самым главным было то, что мы установили ежедневное совершение богослужений.
Холховский монастырь отличается тем, что вокруг этого монастыря нет огромных вековых стен с бойницами, нет ворот, которые закрываются на засов. Этот монастырь расположен на холмах и открыт для любого в любое время суток. Сегодня некоторые монастыри несколько отделяются от мира, я считаю, что монастыри должны быть, согласно словам Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, гостеприимны, что будет свидетельством любви и заботы о каждом человеке, приходящем в обитель.
Блиц о жизни
— В чем Ваша самая большая радость?
— Видеть хороших и добрых людей и общаться с ними.
— Что главное, чему вы научились от родителей?
— Наверное, спокойствию, и продолжаю этому учиться.
— Были ли у вас моменты тяжкого уныния, когда опускаются руки и нет сил бороться дальше? Как вышли из такого состояния?
— Уныние, как и у любого человека, тоже бывает, но теперь, когда служу в архиерейском сане, не до уныния — дел хватает.
— В чем главная сила современного христианина?
— В единстве и любви.
Беседовала Мария Сеньчукова